Братство
в территориальных границах
В ходе третьей волны постсоветского
развития Россия должна сформироваться
как нация. Это может произойти только
за счет усиления роли национального
капитала, национальных СМИ и общественных
организаций в российской политике
В России начинается третья волна
постсоветского развития. В этом ключевая
особенность 2008 года. Несмотря на
поддерживаемую преемственность курса,
сам факт избрания нового президента,
за которым последуют и перегруппировка
элит, и изменения в политике, которые,
в свою очередь, наложатся на объективные
изменения внешней (мировой) и внутренней
(российской — социальной и экономической)
среды, третья волна будет не просто
заметно, но принципиально отличаться
от предыдущей.
Сначала проведем блиц-тур по нашей
новейшей истории.
Период Ельцина отмечен либерализацией
общественной и экономической жизни,
построением основ рыночной экономики,
появлением многопартийности и других
базовых институтов демократии, с одной
стороны, и разрушением иерархии власти,
резким ослаблением государства,
чрезвычайной экономической, политической
и военной слабостью страны — с другой.
За все это Ельцина сначала страстно
любили, потом почти столь же страстно
ненавидели.
Период Путина был во всех смыслах
реакцией на восьмилетие, закончившееся
кризисом 1998 года. Основные действия в
это время были направлены на восстановление
государственных сил России. Это привело
к упрочению внешних позиций страны,
снижению террористической угрозы внутри
России, была достигнута финансовая
независимость государства от внешних
займов (за счет резкого ужесточения
внутреннего налогового режима),
существенно увеличилась доля государства
в экономике. Был ли путинский период
трудным для бизнеса? Многие обстоятельства
указывают, что это был нелегкий период
— жесткий налоговый контроль,
окологосударственное рейдерство,
отсутствие какого бы то ни было
протекционизма по отношению к внешней
конкуренции, сохранение губернаторского
авторитаризма. Однако если мы попытаемся
ответить на этот вопрос объективно,
опираясь на факты, то должны будем
сказать, что в целом бизнес от этого
периода выиграл. Причем и крупный бизнес,
который мог осуществлять активную
экспансию за рубеж, и средний, который
в это время много инвестировал и расширял
свою деятельность внутри страны.
Впрочем, к концу путинского срока
стали очевидны и ограничения для развития
хозяйства страны, которые несла в себе
"охранительная" государственная
политика. Экономической команде Путина
не удалось опустить инфляцию ниже 10%,
несмотря на чрезвычайные усилия в этом
направлении. Огромные внутренние
финансовые резервы не использовались
внутри страны, что приводило к быстрому
росту внешних заимствований — теперь
уже не государства, а частного и
корпоративного секторов. Очевидные
ограничения экономического роста,
связанные с дефицитом инфраструктуры,
не только не были сняты — их даже толком
и не начали снимать. Проявилась и
проблема, в которой было бы неправильно
упрекать государство, — невероятный
дефицит квалифицированных кадров и,
соответственно, рост зарплат в частном
секторе. Последнее усугублялось диким
дефицитом жилья и эквивалентным ростом
его стоимости. Совокупность этих
обстоятельств привела к радикальному
снижению рентабельности бизнеса в 2007
году и к заметному торможению экономического
роста во втором полугодии ушедшего
года.
Сходные по сути проблемы возникли и
в политике. Абсолютное доминирование
государственнической концепции не
позволило развиться новой национально
ориентированной многопартийной системе.
Это же доминирование привело к практически
полному исчезновению независимых
общественно-политических СМИ. Произошло
это не только на телевидении. Газеты и
журналы, как федеральные, так и
региональные, предпочли избегать
открытого обсуждения острых политических
и экономических проблем. При этом
государство никак не препятствовало
приходу на рынок многочисленных западных
изданий, разрушая тем самым денежную
базу для возникновения независимых
федеральных СМИ. Региональные же издания
оказались под тотальным контролем
местных властей и в экономическом, и во
всех остальных смыслах.
Проблемы очевидны и в формах существования
общественных организаций (а они являются
мощным фундаментом политических партий
в демократиях). Среди общественных
организаций до последнего времени
развивались лишь те, которые имели
доступ к западным грантам, поскольку
сколько-нибудь значимой по масштабам
альтернативной формы финансирования
общественной деятельности "охранительная"
политика не предлагала. Только в последний
год государственное финансирование
общественных организаций стало заметным
— было распределено около 2 млрд рублей.
Если попытаться ввести термин
"рентабельность" для политической
сферы, то рентабельность самостоятельной
общественно-политической деятельности
к 2007 году тоже обнулилась.
Иначе говоря, чистая "охранительная"
государственническая политика к концу
второй волны исчерпала себя, достигнув
максимума возможного — очевидно
возросшего авторитета государства как
внутри страны, так и вовне ее. Третья
волна должна перевести страну на
следующий уровень, а для этого необходимо
понять те естественные ограничения,
которые были заложены в модели второй
волны.
Основным ограничением была фактическая
самоизоляция государства и
"государственников" от активной
части российского общества. Явно или
подспудно, но было решено, что бизнес
не может участвовать в политике, а
значит, не может непосредственно
представлять и отстаивать свои
экономические интересы. Четвертая
власть не может представлять точку
зрения никакой иной общественной группы,
кроме как всего государства. Общественные
организации могут существовать только
в таком объеме, в котором они не становятся
политической проблемой для власти.
Причем для любой власти. Это была
принципиальная политика отсутствия
представительства ради восстановления
целостности государства. Но то, что на
уровне самого Кремля выглядело как
сражение за единство страны и ее
суверенитет, на уровнях региональных
зачастую превращалось в жесткие
прокурорско-бюрократические режимы. А
долго ли можно считать целостностью
сумму жестко сколоченных маленьких
диктатур?
Третья волна начинается сегодня. Каков
будет ее смысл?
Горизонтальное братство
После долгого периода глобализации
мир переживает период восстановления
ценности национальных государств, или
период восстановление ценности нации.
Одной из ключевых особенностей этого
обострения интереса к нации является
то, что формирование наций происходит
в странах, имеющих ряд особых признаков.
И европейский, и латиноамериканский
период активного формирования наций
проходили в странах мононациональных
(или, по крайней мере, так кажется спустя
долгое время) и с активным использованием
института собственности. Сегодня
формирование наций происходит в
странах-империях: многонациональных,
часто полирелигиозных, с неразвитыми
институтами собственности, в странах,
где территориальная целостность и
внешняя сила удерживались мощной
бюрократической машиной, в нации не
нуждающейся. Россия именно такая страна.
И тем не менее в ближайшее десятилетие
в ней будет сформирована нация.
Собственно, споры конца 80-х, как и
жесткий политический конфликт середины
2000-х, шли вокруг вопроса о том, возможно
ли формирование единой нации на столь
обширном и разнообразном пространстве.
Многие искренне любящие Россию люди
полагали, что это невозможно. Однако
это возможно. Как ни странно, две весьма
противоречивые по своему содержанию и
по своим итогам постсоветские волны —
ельцинская и путинская — вполне
подготовили нас к тому, чтобы сформироваться
как нация.
Здесь хотелось бы привести три
высказывания о нации американского
исследователя Бенедикта Андерсона.
1. "Быть нацией это, по сути,
универсальная легитимная ценность в
политической жизни нашего времени".
2. "Нация — это воображаемое
политическое сообщество, имеющее границы
и суверенитет. Ни одна нация не представляет
себя соразмерной человечеству, и каждая
нация мечтает быть свободной. Залог и
символ этой свободы — суверенное
государство. Нация — это сообщество,
так как независимо от фактического
неравенства и эксплуатации, которые в
каждой нации могут существовать, нация
всегда понимается как глубокое
горизонтальное товарищество".
3. "Для большинства обычных людей
сама суть нации состоит в том, что в нее
не вкладывают никакого корыстного
интереса. Именно поэтому она может
требовать жертв".
Если свести в короткую формулу эти
три определения, то нация — это братство,
имеющее территориальные границы.
Теперь стоит задать себе несколько
вопросов. Хотим ли мы обладать международной
легитимностью? Безусловно. Один из
лейтмотивов путинской политики (в его
попытках не допустить все формы силовой
реакции в политике) заключался в
сохранении легитимности политической
системы при жестком отстаивании наших
суверенных интересов и позиций. Но та
сохраняющаяся неловкость, которую
испытывает Запад по отношению к нам
(как и к Ирану, как и к Турции, как и к
Китаю), заключается в том, что пока
российский президент представляет в
мире российское государство, а не
российскую нацию. То есть, если мы хотим
стать "своими" в политике, мы
должны стать нацией.
Мыслим ли мы себя в некоторых границах
или мы лелеем в себе агрессивный дух
имперской экспансии? Именно в период
путинского правления были окончательно
сформированы представления о границах
России (в том числе через повышение цен
на газ). СНГ — зона нашего интереса, так
же как Польша с Грузией — зона интереса
Соединенных Штатов.
Существует ли у нас горизонтальное
товарищество? Это и есть главная проблема.
Зачатки институтов, обеспечивающих
горизонтальные связи, были заложены в
90-е, как это ни покажется странным тем,
кто считает эти годы периодом рыночного
варварства. Тем не менее такие институты
свободы и гражданства, как собственность,
выборы, свобода слова и свобода
передвижения, есть основополагающие
институты, без которых невозможно
формирование нации. И их развитие на
новой основе — принципиальной цельности
страны в существующих границах — и
может стать главным смыслом следующей
волны.
Национальный капитал
История фиксирует, что национальный
капитал — главный игрок в формировании
нации. Национальный капитал — этот тот
самый бизнес, который был изгнан из
политики за подозрение в неразделении
государственных ценностей. Сегодня для
него проложен неширокий коридор подхода
к власти — через несколько бизнес-организаций
и путем серийных прямых контактов с
министрами и вице-премьерами на самых
разных отраслевых и межотраслевых
комитетах. Не вполне понятно, почему
национальный капитал как одна из несущих
конструкций любого современного общества
не имеет права на свое прямое
представительство во власти через
партии. Почему бизнес не может через
партию бороться за снижение налогов, а
должен искать окольные пути и ждать
милостивого решения правительства? Нам
возразят, что бизнес может это делать
и делает, лоббируя свои интересы на
частном уровне или через соответствующие
организации. Однако пока идея недопустимости
представительства любой готовой к этому
представительству социальной группы
будет доминирующей политической идеей,
это лоббирование останется прошением,
а не требованием. А сегодня это так. И
любая попытка бизнеса организоваться
в политическую силу воспринимается
Кремлем как опасная и враждебная. Между
тем только национальный капитал может
в долгосрочной перспективе соперничать
с бюрократией по влиятельности. Но в
отличие от капитала бюрократия, не
обладая никакой легитимностью в глазах
народа, не способна стать основой
формирования нации. Так что придется
выбирать.
Развитие национального капитала
связано не только с доступом бизнеса в
политику. Сегодня очевидной кажется
потребность в формировании чисто
экономических механизмов, укрепляющих
российский национальный капитал.
Впрочем, нам кажется, что и внешняя
ситуация — поддержание относительно
высокой ликвидности в мире при высоком
спросе на сырьевые ресурсы, и огромные
внутренние накопления будут естественным
образом подталкивать действующую власть
к политике, поддерживающий национальный
капитал.
Можно говорить как минимум о трех
важных элементах.
Налоговая политика. До сих пор
направленная на увеличение сбора налогов
и добившаяся невероятного для
быстрорастущей экономики профицита
бюджета, налоговая политика в ближайшее
время, скорее всего, будет пересмотрена
в сторону снижения налоговой нагрузки,
по крайней мере для инвестирующего
бизнеса. В конце 2007 года на заседании
нового парламента в ответ на предложение
"левого блока" подумать о введении
прогрессивного налога представители
исполнительной власти дали ясно понять,
что не разделяют этой идеи, и высказали
соображения о возможном снижении налога
на прибыль. Это уже хороший знак. И почти
наверняка этот тренд будет продолжен.
Финансовая политика. До сих пор
она была направлена на борьбу с инфляцией
и накопление государственных резервов.
Именно это обеспечивало рост внешней
финансовой зависимости российского
капитала. Однако в новых условиях
повышения мировых финансовых рисков и
одновременно больших накоплений внутри
страны нельзя не почувствовать, что
Россия сегодня имеет некий финансовый
гандикап по отношению к мировой экономике.
Создание механизмов финансирования
инвестиций за счет внутренних ресурсов
позволит не только уменьшить внешнюю
зависимость, но и создать условия для
стабильного развития при внешней
нестабильности.
В конце года уже были сделаны шаги в
этом направлении. Приняты решения о
размещении части государственных
накоплений в государственных банках,
которые затем могли бы быть перекачаны
в частный или государственный корпоративный
сектор. Однако, на наш взгляд, это
недостаточно радикальные действия.
Строить финансовую систему такой большой
страны на основе пятерки крупнейших
банков — опасно. Слишком велики риски
потери контроля и финансовой дестабилизации.
Тем более что в стране есть довольно
широкий пласт средних банков, которые
имеют опыт финансирования широкого
круга заемщиков. Поэтому эффективный
рыночный механизм "самофинансирования"
экономического роста должен включать
расширение масштаба заимствований
средних банков у крупных государственных.
На наш взгляд, это можно было бы оформить
нормативно, через регулировку портфеля
ценных бумаг крупнейших банков страны.
Так могла бы выстроиться плотная сеть
горизонтальных деловых связей внутри
страны, что сделало бы национальный
капитал непотопляемым.
Ограничения на приход иностранного
капитала. Во время второй волны эти
ограничения стали эффективно использоваться
для контроля за стратегически важными
отраслями. И Запад вынужденно смирился
с этим. Однако не только явно стратегический
бизнес имеет стратегическое значение.
В большинстве демократических стран
существуют механизмы ограничения
прихода иностранного капитала в такие
"нестратегические" отрасли, как
розничная торговля, банковская сфера,
связь, средства массовой информации,
транспорт, сельское хозяйство. Россия,
несмотря на стремление усилить свое
внешнее позиционирование, до сих пор
чрезмерно легко открывает свои рынки.
Национальные СМИ
Другим после национального капитала
важнейшим условием формирования нации
являются национальные СМИ. Именно их
развитие позволяет эффективно выстраивать
коммуникации внутри страны. При этом
СМИ должны иметь возможность выступать
от имени своего сообщества, представляя
его интересы. В России таких СМИ единицы.
И из-за того, что граждане не решаются
создавать сообщества, и из-за того, что
это дорогое удовольствие. Более всего
это заметно на региональных рынках, где
СМИ совершенно не защищены. Заказные
материалы — основной и уже неосуждаемый
способ выживания абсолютного большинства
общественно-политических СМИ регионов,
так же как и полная их юридическая
беззащитность перед властью. Между тем
именно независимые региональные СМИ
стали основой системы формирования
национального мировоззрения в Америке,
а в начале 2000-х и в России казался
естественным этот сценарий.
Проблема превращения региональных
СМИ в федеральные, или проблема самих
федеральных СМИ, вызвана как нежеланием
связываться с политикой, так и двумя
чисто экономическими причинами.
Во-первых, крайне жесткой конкуренцией
с западными брендами на рекламном рынке.
Во-вторых, дефицитом сетей дистрибуции.
Можно, конечно, отмахнуться и сказать,
что это наши проблемы. Однако тенденции
рынка, который в массовом порядке
производит только разного качества
гламурно-развлекательные издания (что
приветствуется и рекламодателями, и
распространителями), указывают на то,
что без специальной политики новые
серьезные общественно-политические
СМИ у нас не появятся.
Общественные организации
Разветвленная сеть общественных
организаций является одной из последних
ступеней в формировании сети горизонтальных
связей и, на наш взгляд, без первых двух
будет чистой профанацией. Проблема
заключается в том, что, в отличие от
капитала и СМИ, общественные организации
не могут обеспечивать сами себя, и, если
самостоятельные субъекты не будут иметь
своего представительства в политике,
общественные организации станут приятным
дополнением к исполнительной власти.
Собственно, судьба имеющихся сейчас
общественных организаций это и показывает
— самые заметные из них проводят те
идеи, которые найдут политическую
поддержку наверху — в Кремле или у
соответствующего губернатора.
Тем не менее именно в последние два
года стали возникать настоящие
общественные организации, которые
финансируются самими членами и пытаются
решать проблемы на нормальном гражданском
уровне. Одна из них возникла в Петербурге
— организация против нарушений правил
поведения на дорогах. Ее лидерами
оказались представители верхнего
среднего класса, и финансирование ее
осуществляется на частные средства.
Такого типа организации на Западе
являются главной опорой партий, и партии
сами выбирают, какие организации ближе
им по духу: левые работают с профсоюзами
и "зелеными", правые — с религиозными
общинами и защитниками идеи возвращения
женщины в семью. В России тенденции
буквально последнего года показывают,
что есть случаи, когда спонтанно возникшее
локальное сообщество обращается за
помощью к региональным представительствам
партий. Пока партии (все без исключения,
в том числе те, которые не прошли в
парламент) чаще всего отделываются
крайне скудными разовыми вложениями,
не видя в этом повода для увеличения
круга тех, кого эти партии представляют.
Можно предположить, что более смелые
идеи, чем строительство детских площадок
в городе, такие, например, как увеличение
в бюджете расходов на содержание
городских больниц, будут восприняты
партиями как совершенно нежелательные,
якобы расшатывающие неустойчивый
консенсус местной элиты.
И тем не менее очевидно, что в ближайшее
время будут формироваться все новые и
новые гражданские инициативы, и они
будут искать возможности для политического
оформления и представительства. На наш
взгляд, первыми союзниками этих инициатив
должны быть бизнес и СМИ. И задача третьей
волны — дать им возможность безбоязненно
финансировать и поддерживать такие
движения. И уже при этой поддержке
гражданские инициативы смогут стать
серьезными собеседниками для партий.
История, кажется, не знает примеров
нереволюционного и ненасильственного
отбора власти у бюрократии в пользу
нации. Некоторые умные люди полагают,
что наша революция уже произошла — в
1991 году. Наверное, они правы.
