Следующая станция - Китай-город

Политический деятель должен уметь создавать информационные поводы и заставлять о себе говорить. Этим искусством в полной мере владеет Мария Жозе Ногейра Пинту.Зезинья, как прозвали ее народе, уже много лет независимо от важности занимаемых постов не сходит в Португалии с телеэкранов и газетных страниц.

 

Вернувшись к делам после летних каникул, она вновь вызвала полемику, с места в карьер объявив войну китайским торговцам.Зезинья предложила убрать расплодившиеся в Лиссабоне дешевые китайские лавки из центра, перенести их в один район и, по примеру некоторых американских городов, создать в португальской столице собственный Чайна-таун, то есть чисто китайский квартал.

 

Лиссабонский мэр Антониу Кошта поспешил назвать идею "абсолютно странной", но она уже обрела крылья и пошла порхать по средствам массовой информации, делая неожиданные пируэты и обрастая колоритными подробностями. Принимая во внимание решительный нрав и настойчивость дамы, при определенном стечении обстоятельств ее план имеет шанс. Не зря она не устает повторять, как ей претит португальская привычка, "состоящая в том, что больше всего на свете наши люди любят пускаться в объяснения, почему то или иное сделать невозможно".

 

На руку ей играет, прежде всего то, что еще в 2006 году Зезинья представила в мунициальном совете Лиссабона проект возрождения исторического района Байша-Шиаду. Правда, после одобрения над документом сгустились, было, тучи. Вскоре совет сложил полномочия, последовали внеочередные выборы, и в новый состав Зезинья не вошла. Это, однако, не помешало избранному мэру предложить ей как автору возглавить проект.

 

План, рассчитанный на четырнадцать лет, предусматривает строительство туннелей и подземных парковок, уменьшение транспортного потока, реставрацию и заселение некоторых исторических зданий. Все это должно, с одной стороны, вернуть в Байша-Шиаду жителей (их количество должно возрасти не меньше чем на десять тысяч), а с другой, -- привлечь туристов. Их и сейчас там немало, но многим не нравится большое количество пустых, брошенных, ветшающих зданий, придающим некоторым улицам неряшливый, запущенный, унылый вид.

 

Что и говорить, достаточно беглого взгляда, чтобы понять, что лучшие времена Байша-Шиаду остались далеко в прошлом. Место, некогда популярное у туристов и издавна известное не только архитектурными красотами, но и дорогими, модными магазинами, стало ощутимо сдавать позиции. Вместо престижных бутиков и чопорных торговых заведений (некоторые существуют с позапрошлого века) в районе начали быстро множиться дешевые китайские магазинчики для непритязательной публики.

 

По мнению Зезиньи, если срочно не принять меры, предприимчивые и активные азиаты окончательно вытеснят местных торговцев. Выход она видит в том, чтобы запретить китайцам открывать в Байша-Шиаду новые торговые точки, а затем решением муниципалитета выселить тех, кто успел там обосноваться, в другой район, где и без того большую часть населения составляют иммигранты.

 

"Китайские магазины покончат со всей нашей торговлей, -- возмущается политик. -- Лицензиями ведает муниципалитет, поэтому именно ему надо заявить, что в этом районе китайская квота уже выбрана". Заявление породило шквал протестов. "А что, собственно, следует считать китайским магазином? -- задавалась вопросом газета "Публику". -- Заведение, где у продавца азиатская внешность? Или заведение, торгующее китайскими товарами? В первом случае признак не всегда верен, а во втором и вовсе абсурден. Тогда надо переселять в Чайна-таун тысячи магазинов из всех районов страны".

 

Сомнения вызвало и предложение избавить от прямой конкуренции торговцев-аборигенов. "Так называемым традиционным коммерсантам Байши мы уже помогали, и все попусту, -- сокрушалось издание. -- Они не хотят, не умеют и никогда не смогут изменить свои привычки". В доказательство приводилось требование португальской ассоциации мелких торговцев сократить часы работы супермаркетов и больших центров, а по воскресеньям и вовсе запретить им работать, чтобы у людей не оставалось иного выбора, кроме как отовариваться в семейных лавчонках. При этом нельзя сказать, что супермаркеты работают в Португалии допоздна, а по воскресеньям некоторые и сейчас закрываются в час дня.

 

Обвинения в удушении рыночной свободы Зезинью не остановили. "Если следовать чистой логике, то и впрямь надо как можно скорее заменить всю традиционную торговлю на работающие днем и ночью услужливые китайские магазины, -- иронично ответила она противникам. -- Но будет ли это желательно для Португалии? Ясно, что нет. Будет ли справедливо? Разумеется, нет. А существует ли хоть один рынок без регулятора? Что-то таких не знаю".

 

И политик перешла в наступление. "С точки зрения рынка, это не нарушение, -- заявила она. -- Нет ведь никакого контроля за тем, откуда берутся товары. А если они сделаны несовершеннолетними, которых эксплуатируют, заставляя работать за чашку риса?" В этом португальские журналисты с ней были целиком и полностью солидарны.

 

"Проблема китайских магазинов не только в конкуренции, которую они порождают, организованно работая без графика и социальных прав, продавая за полцены товары, сделанные в режиме социального демпинга, -- соглашалась "Публику", тут же забывая о либерализме и свободе торговли. -- Проблема в том, что китайские магазины уродливы как снаружи, так и изнутри, они грязны, упадочны и практикуют тип торговли, существовавший в XIX веке и созданный для уродливых, грязных и упадочных городов".

 

После таких тирад остается только гадать, почему же в Португалии так много этих упадочных и уродливых заведений, если даже подойти к ним нормальному португальцу противно. На самом деле перед витринами китайских лавок гневом кипят отнюдь не все наследники Васко да Гамы и Камоэнса. По моим наблюдениям, многие, даже очень многие охотно переступают порог и делают покупки. Да что далеко за примером ходить, взять хотя бы саму Зезинью. Ничуть не смутившись, она призналась, что бессчетное количество раз покупала товары в китайских магазинах. Перечень впечатляет: от всякой мелочевки, вроде батареек, до кастрюль и электроприборов.

 

"Поход в китайский магазин -- это рациональный акт, идущий на благо семейного бюджета, -- пояснила Зезинья. -- Если мне нужен консервный нож, зонтик или хозяйственная сумка, я иду в китайский магазин. Почему? Потому что там дешево, он близко расположен, открыт, когда мне удобно и гарантирует вежливое обслуживание. Вот только откуда, черт возьми, берутся все эти товары? Вот что надо выяснить".

 

Разобраться с китайскими трудоголиками не прочь и другие. "Очевидно, что они зарабатывают на социальном демпинге, -- указал видный обозреватель Вашку Пулиду Валенте. -- На безразмерных сменах, на отношениях, регулируемых лишь семейными узами. И делают они это, потому что им это позволяют. А ведь достаточно всего лишь вспомнить закон и применить его".

 

Возможно, когда-то китайские коммерсанты и начнут чтить португальское трудовое законодательство, но пока до этого далеко. Между тем их магазинов становится все больше. Стремительный, заметный даже на глаз количественный рост и развязанная Зезиньей дискуссия стали зримым отражением растущего влияния китайской общины. Ее численность в Португалии, население которой составляет десять миллионов человек, превысила двадцать тысяч.

 

Вроде бы ничего удивительного. Лиссабон имеет давние связи с Поднебесной. Он первым из европейцев проложил туда морской путь и несколько веков владел портовым городом Аомынь, переиначенным на португальский лад в Макао. Несмотря на это, до недавнего времени интерес к Китаю был невысок. Лишь в последние годы, когда азиатская страна стала на глазах превращаться в экономического гиганта, португальцы обратили на нее внимание.

 

В Лиссабоне и других городах открываются курсы китайского языка, предприниматели начинают все пристальнее приглядываться к огромному китайскому рынку. В феврале впервые в истории Португалии был публично отпразднован Новый год по восточному календарю. Центром торжеств, которые длились три дня, стала промышленная зона Варзиела, расположенная на севере страны, в районе Вила-ду-Конде. Населенный пункт был выбран не случайно. В нем проживают свыше шестисот китайцев, которые владеют там почти двумя сотнями магазинов, ресторанов и складов.

 

В прошлом году название Вила-ду-Конде не раз мелькало в прессе в связи с участившимися конфликтами между китайскими иммигрантами и местным населением. Приезжие подвергались нападениям, а об их заведениях распускали самые фантастические слухи. Так, португальцы клялись, что, посетив китайский магазин, можно лишиться внутренних органов, которые будто бы использовались для традиционной восточной медицины. Обострение обстановки вынудило иммигрантов предпринять меры самозащиты. Была создана Торговая ассоциация китайцев Вила-ду-Конде, прошли манифестации протеста, в которых приняли участие сотни азиатских торговцев.

 

В местной прессе появились рассказы о китайских иммигрантах с разъяснением их традиций и обычаев, опровержением самых злостных и распространенных слухов. Но одной контрпропагандой добиться расположения местных жителей невозможно. Это прекрасно понимало как руководство китайской торговой ассоциации, так и муниципалитет Вила-ду-Конде. Празднование Нового года по восточному календарю стало для общественной организации и местных органов власти первой крупной совместной акцией.

 

Судя по праздничным мероприятиям, задумка удалась. В торжествах приняли участие не только китайские иммигранты, но и португальцы. Представители двух национальностей вместе готовились к празднику, вместе раскрашивали декорации, вместе участвовали в веселье. Три дня над промышленной зоной Варзиела витал стойкий запах пряностей и соевого соуса, не смолкала шумная китайская музыка, а улицы были заполнены пестро одетой толпой. Люди ели, пили, веселились, участвовали в розыгрышах. Десятки португальских ребятишек получили от китайских торговцев новогодние подарки.

 

Кульминацией торжеств стал танец дракона. Ярко раскрашенное, длинное тело чудища больше часа парило над Варзиелой, поддерживаемое длинными палками, которые держали одетые в традиционные костюмы китайские и португальские юноши. "Наступивший год золотой свиньи -- время достатка и процветания, -- заявил основатель торговой ассоциации Ян Чжилян. -- Мы желаем, чтобы португальский народ прожил его счастливо. Мы хотим показать, что испытываем к нему дружеские чувства и никому не хотим зла. У нас есть свои традиции, и мы охотно поделимся ими с другими народами".

 

Понимание значения Китая растет не только на муниципальном, но и на правительственном уровне, что доказывает недавний визит в Пекин премьер-министра Жозе Сократиша. Оставив в стороне идеологические разногласия и дежурные тирады о правах человека, он выступил в роли коммивояжера, сосредоточившись на торговом обороте и попытавшись представить Лиссабон в качестве ворот для китайских товаров в ЕС.

 

А на днях в Китай в полном составе отправилось все высшее начальство португальских портов. Беспрецедентный шаг предпринят в попытке перевести на себя часть потоков китайских товаров, идущих в Европу, и заработать на транзите. Об оглядке на Поднебесную свидетельствуют и обстоятельства сентябрьского визита в Лиссабон далай-ламы -- проживающего в изгнании духовного лидера Тибета. Для Китая этот религиозный деятель -- фигура враждебная, разжигающая сепаратизм. Для Запада -- желанный гость, видный общественный деятель, лауреат Нобелевской премии мира. Визит широко освещался португальскими средствами массовой информации, далай-лама посетил парламент и выступил с лекциями в многотысячных спортивных залах. Но ни президент, ни премьер, ни министр иностранных дел его не приняли. Как пояснил глава дипломатического ведомства, по "очевидным причинам".

 

Одной политической воли будет достаточно и для появления в Лиссабоне Китай-города, убеждена Зезинья, доказывающая, что осуществить ее намерение нетрудно. "Все эти китайцы появляются здесь с ведома их правительства, -- указала она. -- Поэтому стоит только сказать китайскому послу, что муниципалитет намерен создать Чайна-таун и все будет сделано".

 

У автора новаторской идеи готово и предложение о месте, где можно разместить Китай-город. Далеко переселяться китайцам не придется, потому что оно примыкает к Байша-Шиаду. Речь о районе, раскинувшемся вокруг площади Мартинь Мониж. Это место уже давно считается самым иммигрантским в городе, и уж кого-кого, а китайцев там и сейчас -- пропасть. Помню, как, обследуя Лиссабон вскоре после приезда, я был ошарашен, случайно туда угодив. Стоило свернуть в переулок с парадной площади Россиу, и через несколько сот метров я окунулся в водоворот азиатско-африканской толпы.

 

А, когда заглянул в пристойный снаружи торговый центр, и вовсе оторопел. Такую откровенно неряшливую, хаотичную барахолку непросто встретить и в Африке. Добраться до иммигрантского района можно и на метро. Станция называется так же -- "Мартинь Мониж". Холодными зимними ночами, подстелив картонные коробки и байковые одеяла, на ее воздухозаборных решетках греются бомжи. Рядом ни шатко, ни валко разворачивается очередной лиссабонский долгострой, тут же делает очередной круг старый туристический трамвайчик, а с соседнего холма на все безразлично взирает средневековая цитадель -- замок святого Георгия, который средневековый португальский воин Мартинь Мониж помогал отвоевывать у мавров.

 

Несмотря на близость центра, район строго не рекомендуется посещать в темное время суток. "Факт общеизвестный, -- говорит режиссер Жоау Руй Герра да Мата, снявший в этом районе короткометражку "Китай, Китай" о судьбе девочки-иммигрантки. -- Мои друзья тоже боятся туда ходить. Думают, что это очень опасно". Его соавтор, Жоау Руй Герра, проведший детство в Макао, придерживается другого мнения. "Это самый космополитичный уголок Лиссабона, -- считает он. -- С урбанистической точки зрения, он, конечно, чудовищен, но это стоящее, настоящее место: там перемешаны расы, там смешались те, кто хочет жить и вынужден выживать, те, кто находится на легальном и нелегальном положении. Это единственный район Лиссабона, где я чувствую запах и дух Макао".

 

Казалось бы, и предпринимать ничего не надо. Достаточно объявить, что с такого-то числа район следует именовать Китай-городом, и баста. Дело сделано. Но предложение Зезиньи вызвало взрыв благородного негодования не только в газетах, но и в парламенте. Против выступил "Блок левых" и организация "СОС, расизм".

 

Загонять народ в гетто нельзя, возмущались одни. Вы только представьте себе, что будет, если, глядя на китайцев, захотят создать Ислам-город мусульмане, вопрошали другие. "Лиссабон уже имеет традицию создания гетто, -- напомнил историк Руй Тавареш. -- Район Моурария родился как гетто в 1147 году, когда христиане отбили город у мавров. Это была территория у стен замка Святого Георгия, куда мусульмане должны были удаляться после захода солнца. Были и целых два гетто для евреев: так называемые "большая еврейня" и "малая еврейня". Они были нужны, чтобы помешать этому динамичному и своеобразному сообществу покупать хорошие дома за пределами дозволенных ему границ. Известно, как плохо это кончилось. В 1506 году лиссабонцы-христиане убили шесть тысяч своих сограждан-иудеев".

 

Но Зезинью не проймешь и этим. "Путать мою идею с сегрегацией -- это либо сознательное искажение, либо чистое невежество, -- парировала она. -- Кстати, кто-нибудь соизволил поинтересоваться, что думают насчет Чайна-тауна сами китайские торговцы?" Интересный вопрос. Потому что китайские коммерсанты ничуть не оскорбились и восприняли идею положительно. Опросы не проводились, но, во всяком случае, так авторитетно заявил президент Лузо-китайской торгово-промышленной ассоциации Чой Ман Син. "Идея хорошая, -- сказал он. -- Многие современные города в Англии, Штатах и Канаде, например, имеют такие зоны. Это было бы хорошо не только для коммерции, но и для туризма. А коммерция могла бы развиваться лучше, потому что все были бы собраны в одной зоне".

 

Китайского предпринимателя не смущают трудности. Он готов рассмотреть любое предложение. "Все зависит от того, как решат правительство и муниципалитет Лиссабона, -- говорит он. -- Но даже если выделенная зона будет бедной, ничего страшного. Потом она может стать богатой. Как, например, произошло с Шанхаем".