Вавилонская дискотека

Музыкальную индустрию трясет и лихорадит; что ни месяц — тектонические сдвиги и закрытые переломы. Британская группа Radiohead, один из самых востребованных и значимых рок-составов современности, выпустила новый альбом "In Rainbows" без всякой поддержки лейблов, в интернете. Пластинку в формате mp3 можно скачать с сайта группы, заплатив за нее столько, сколько покупатель сочтет нужным (в том числе и ноль центов); можно за 40 фунтов приобрести подарочное издание альбома с дополнительным диском, двумя виниловыми пластинками и красочным буклетом (посылки будут рассылать подписчикам аккурат с этого понедельника, с 3 ноября); можно будет с нового года купить обычный и компакт-диск. Бизнес охнул (лейбл EMI даже решил подложить своим бывшим клиентам свинью и переиздать весь бэк-каталог Radiohead как раз в момент выпуска нового альбома), слушатели ухнули, группы ахнули — судя по многочисленным слухам, теперь такие демарши мейнстримовых артистов станут массовыми.

 

Лидер важной индустриальной группы Nine Inch Nails Трент Резнор горячо поддержал начинание Radiohead, избавился от контракта с ненавистным лейблом, обещал в самом скором времени показать всем кузькину мать и заодно признался, что скачивает музыку через торрент-трекер Oink.cd, — как и еще 180 тысяч активных интернет-меломанов. Признался, впрочем, запоздало: незадолго до того британская полиция совместно с сотрудниками Интерпола конфисковала серверы с данными Oink и арестовала их хозяина, программиста из английского городка Мидлсбро, а также его компьютер и любимую игровую приставку. Блогеры взвыли, организовали массовый протест и немедленно насоздавали серверов на замену Oink — благородное дело бескорыстных пиратов живет и побеждает. Продажи компакт-дисков падают. Тиражи музыкальных журналов снижаются. Сети музыкальных магазинов признают себя банкротами. Артисты зарабатывают на хлеб гастролями (ситуация, типичная для РФ с ее преобладанием пиратской продукции, но абсолютно немыслимая прежде для Европы и США) и ведут свои дела сами. Руководители лейблов рвут на себе волосы и пытаются привлечь к ответственности тех, кто меняется песнями в Сети. Музыкальные новости становятся похожи то на биржевые ведомости, то на криминальную хронику. Все катится в пропасть, причем уже не в первый раз.

 

Поступок Radiohead (которые, судя по всему, придумали простую и ловкую новую схему взаимодействия артистов и поклонников — по крайней мере, в тех случаях, когда артисты могут быть уверены в наличии достаточного количества честных и кредитоспособных слушателей), инцидент с Oink (который больше похож на акцию устрашения, чем на осмысленную попытку повлиять на происходящее: бороться с файлообменом при помощи полиции все равно что пытаться издать зимой декрет о запрете снега) — все это этапы большого пути, который начался не сейчас и не закончится в обозримом будущем. Финансовые проблемы музыкальных корпораций, судьбы дистрибуции, варианты выхода из кризиса (путем, скажем, радикального изменения процедуры авторских отчислений), патовая ситуация в музыкальной критике — все это было и будет описано не раз (см., например, статью "Назад на сцену" в 42−м номере "Эксперта" за этот год). Куда реже, однако ж, возникают другие, не менее интересные вопросы: как сейчас изменился слушатель, для которого, в конечном счете, и производятся все эти диски и файлы, и что, собственно, произошло с самой музыкой, — вдохновение, вероятно, по-прежнему не продается, но от того, как продаются и распространяются рукописи, во многом зависит, что в них написано. Как и в случае с только что минувшими выборами в ГД РФ, вопрос тут в большей степени не в формальных нарушениях законов (которые — в случае, разумеется, музыки, а никак не выборов — попросту перестали работать), проблемы лежат, скорее, в плоскости этики и эстетики.

 

Дело в том, что слово "пиратство", которым пытаются заклеймить происходящее сейчас с музыкой в Сети, — абсолютно неверное. Пиратство предполагает определенные барыши, которые получает человек, нелегально распространяющий ту или иную музыку. В нашем же случае ни о каких материальных доходах речь не идет. В торрентах, в блогах, в пиринговых сетях люди выкладывают альбомы, потому что хотят поделиться найденным с другими, отблагодарить коллег по хобби за то, что уже удалось нарыть с их помощью; перед нами фактически реализованная утопия, где каждый берет по потребностям, а отдает по возможностям (как и во всякой нормальной утопии, тут, разумеется, есть подвох — скажем, в большинстве торрент-сетей необходимо поддерживать требуемый баланс взятого и отданного).

 

Воруют ли эти люди? Безусловно, и здесь не может быть никаких оправданий. Да, многие записи вообще не переиздавались и теперь отыскиваются только в интернете — но ведь не секрет, что наибольшей популярностью все равно пользуются промо-копии новейших альбомов, которые поступят в продажу еще через несколько месяцев. Да, всегда можно отговориться тем, что mp3 предназначены лишь для ознакомления, но ведь не секрет, что файлы, как правило, так и оседают на жестком диске и не ведут к покупке CD. Да, лейблы поплатились за то, что когда-то заставили аудиторию заново приобрести уже однажды купленную на "виниле" музыку в новом формате, но ведь музыканты тоже страдают.

 

Именно поэтому то, что сделали Radiohead, может означать начало глобальной перестройки: впервые отношения между слушателем и группой строятся без каких-либо посредников и основываются на личном доверии; впервые музыканты открыто предлагают свои песни даром — и оказывается, что на вопрос "Готов ли ты на добровольные материальные потери ради музыки?" многие все еще готовы ответить утвердительно.

 

Еще один не менее красноречивый недавний пример: приметный американский рэпер-поэт Сол Уильямс тоже издал свой новый альбом в Сети — на соответствующей странице предлагалось либо поддержать музыканта кровными пятью долларами, либо открыто признаться в том, что ты плевать на него хотел и тебе нужен только архив с файлами. Как оказалось, даже людей, привыкших гигабайтами выкачивать пластинки из интернета, такая нехитрая моральная дилемма зачастую заставляет лезть за кошельком. Конечно, и в данном случае наверняка вопрос исключительно в привычке, вряд ли эта схема будет работать с неизменной эффективностью и дальше, но пока что она удивительным образом действует.

 

Что касается эстетики, тут тоже все неоднозначно. Казалось бы, сбылась мечта архивариусов и маньяков; перед нами Вавилонская библиотека, бездонный и общедоступный глобальный архив. За примерами далеко ходить не надо. Вот я обновляю свою небольшую ленту музыкальных блогов, и мне предлагаются: маргинальный электронный авангард 69 года, минимал-хардкор под управлением продюсера Стива Альбини из конца 80−х, новейший бельгийский ню-рейв, сборник старого голландского панка, еще не вышедший альбом швейцарского электронщика ну и так далее, и все это за последние пару часов. Буду ли я все это слушать? Скорее всего, нет — хотя не исключено, что где-то здесь притаился неопознанный шедевр. Утопия обернулась антиутопией; восторженно нырнув в бесконечный поток старых и новых альбомов, ты вскоре обнаруживаешь, что тонешь; выясняется, что, когда на музыку не тратишь времени, сил, денег, наконец, она начинает стремительно обесцениваться. По долгу службы я прослушал около шести сотен альбомов, вышедших в 2007 году; едва ли я вернусь хотя бы к пятидесяти из них.

 

Оттого, очевидно, все больше людей отказывается от сетевых богатств во имя коллекционирования виниловых пластинок — они похожи на артефакт, их надо добывать с боем, вертя в руках бумажный конверт, чувствуешь его вес, его ценность. Оттого, видимо, в свежей музыке все меньше чувствуется претензия на глобальное высказывание, на поиск новых смыслов; оттого основной ее движущей силой в последнее время становится ностальгия. Оттого, наверное, в массовом порядке возрождаются титаны прошлого (за последние полтора года восстали из небытия добрых два десятка старых групп), виднейшие люди былых времен, когда с помощью песен могли решаться судьбы и вершиться история. Вряд ли тут стоит говорить о кризисе перепроизводства — налицо, скорее, кризис доверия; все перепуталось навек, и нам не разобрать теперь, кто зверь, кто человек.